{img }Кровавый бой и предтеча судьбы-злодейки
1987 год. Афганистан. Кандагарское ущелье. Нестерпимая июльская жара. Седые стопы гор походили на огромные валуны, раскаленные в финской макросауне. Двенадцать десантников спецназа Вооруженных Сил СССР, окруженные душманами, в очередной раз отбивали атаку неприятеля. У зажатых в огненно-каменном мешке разведчиков едва выдерживают нервы. Славка Николаев вновь глубоко потрескавшимися губами непроизвольно глотнул обжигающий трахеи воздух и сильно надавил на гашетку ручного гранатомета АГС-17. Поджарый бок противоположной горы вздрогнул, вздыбился, сначала сказочным коньком-горбунком, затем высоким гребнем морской волны, пены и застонал гулким, протяжным эхо. Клубы темно-серого плотного дыма, песка, пыли взметнулись вверх, и, словно большим шершавым языком облизывая крутые склоны, поползли ввысь к белесым остроконечным вершинам. Осколки гранаты и породы со свистом разлетелись в стороны и трое духов, вскинув к небу руки, словно моля аллаха о спасении, покатились кубарем на дно ущелья. К вечеру все стихло. Кроваво-красное, пышущее зноем, солнце садилось в глубоком вражеском тылу за гряду вершин. Командир убит. Пол-отделения — ранены. До боли в суставах от обезвоживания организма ныло тело. Безумно хотелось пить. Но воды не осталось. А где-то там, на северо-востоке родная часть 54 783, близлежащее плато, на которое должна приземлиться спасительная вертушка Ми-8. Где-то там…
— Нет… я живым не дамся, — сухим кровавым ртом непримиримо прошипел ужом Серега-балагур. Со злостью клацнув вороненой сталью затвора еще не остывшего крупнокалиберного пулемета, он сплюнул через зубы и исступленно посмотрел на товарищей.
— Надо пробираться к своим, — заключил сержант-второгодок, оставшийся за старшего, и ободранными ладонями смахнул с погон густой налет известняка.
Рядовой Николаев чаще молчал. Но именно ему, скромному, немногословному парню из марийской деревеньки Данилкино бойцы отделения обязаны жизнью. На гражданке он был большим докой лесов и полей. Свободно ориентировался на местности, по следам определял любого зверя, различал голоса птиц и даже сам с ними перекрикивался, перецокивался. Как свои пять пальцев знал звездное небо. Именно оно, бездонно-холодное, дыхнувшее смертью афганское небо, помогло Вячеславу вывести друзей с гиблого места.
Командование высоко оценило храбрость и ум солдата, наградив медалью «За боевые заслуги».
Год спустя спецназ в составе батальона захвата окружил и в тяжелом бою уничтожил караван моджахедов с большой партией оружия и боеприпасов. И Слава вновь отличился. За грамотные действия и бесстрашие Николаева представили к ордену Красной Звезды.
Среди рядового и командного состава ограниченного контингента войск молчаливый, обаятельный деревенский парень из Марий Эл являлся непререкаемым авторитетом. «Щеглы» уважительно называли на «вы». Офицеры по-дружески хлопали Славу по плечу и считали его толковым и надежным разведчиком. После увольнения в запас успешного линейного бойца, казалось, ждет большое и прочно-устойчивое будущее.
Но судьба-злодейка сама определяет контрастность жизни, сама выбирает путь: широкую дорогу или узкую тропку, по которому идти избранному ею человеку. Нельзя сказать, что беда изначально подстерегала Вячеслава за углом. Наоборот, в какой-то степени, благоволила. Детство, отрочество, юность и зрелость проходили в полной гармонии с близкими, сельским социумом и природой. Говорят, судьба испытывает человека в трех ипостасях – властью, деньгами и любовью, иногда безжалостно ломая через крутые изгибы жизненного колена и песочные, и кремниевые натуры. Но все по порядку.

Первая любовь и песни Аллы Пугачевой

{img 1}Слава родился в многодетной семье шестым по счету ребенком. Жили в добротном пятистенном доме, стоявшем на горбатом осунувшемся холме. Выше, в километре от родной деревни Данилкино через овраг располагалось Учейкино. Здесь Слава учился, встретил свою первую и последнюю любовь. Детство запомнилось безмятежным купанием и рыбалкой на озере Кулай-куп, игрой с самодельным оружием в войну на конном дворе, футбольными баталиями на Сабантуе с командой татарской школы, находящейся недалеко на юго-восток в расположившейся ровными рядами чистенькой деревеньке Большие Яки. Любил спорт: лыжи, легкую атлетику, баскетбол, хоккей. Всегда выступал за сборную школы. Не забывал помогать родителям: корова, овцы, куры, утки, 50 соток земли требовали постоянного ухода и заботы. Учился хорошо. Русский язык, математика, физика, астрономия — любимые предметы. Чувство ответственности, впитавшееся с молоком матери, проявлялось всюду: будь то заготовка сена в общественном поле или распиловка дров в родительском доме. В десятом классе председатель колхоза «Ужара» уже разрешал оставлять честного и исполнительного юношу за старшего на «авээмке» — агрегате по приготовлению витаминной муки. Возвращаясь домой со смены в хорошем настроении, Слава виртуозно насвистывал зажигательные мелодии, мурлыкал себе под нос песни из репертуара Аллы Пугачевой, искрометно шутил с местной пацанвой, небрежно трепал холки соседским псам. По приходу, разогревал на электроплитке вкусняцкие мамины щи и мечтал о предстоящей охоте на уток, куропаток и зайцев. В часы досуга ему нравилось шить рукавицы, рыбацкие сумки, вязать варежки, носки. А перед выпускным, на танцах в Азъяльском хуторе он тайно, и неожиданно для себя, влюбился. И ни в кого-нибудь, а в свою одноклассницу: симпатичную, со смазливым личиком певунью и танцовщицу Валю Никифорову. Она вдохновенно играла на баяне, была весьма музыкальна, артистична и чертовски привлекательна и притягательна.

Ностальгия по Родине и белый медвежонок в горниле войны

Торжественно-классически отзвучал нестареющий вальс, шумно отзвенел звонкой трель-капелью последний звонок. Пушистым белым медвежонком, наивным, с доверчивым животным взглядом смоляных глаз-бусинок, неороговевшими коготками, трепетной душой и легко ранимым сердцем Слава окунулся во взрослую жизнь. Да, курсы в Волжском ДОСААФ, учёбка в азербайджанском Степанакерте и, наконец, Афганистан закалили его физически, сделали морально жестче, но не закупорили, не заморозили в нем доброго природного начала. В сдержанных, подвергшихся пристальной кэгэбэшной цензуре, письмах из Афгана прослеживалась ностальгическая любовь к малой Родине, трепет к неиссякаемой теплоте детской колыбели. Он ловил плотву в Амударье, мастерил в песках внушительную икебану из верблюжьих колючек, вспоминая со слезами на глазах родную сторонушку: деда Василия, у которого перенял искусство и тайны пчеловодства, отца Афанасия, привившего любовь к садоводству, старшего брата Геннадия, научившего плавать, ловить жирнохвостых карасей, собирать грибы и преподавшего первые уроки истинного мужского благородства.
На войне Вячеславу приходилось видеть всякое: струящуюся кровь, внутреннюю плоть, изуродованные трупы товарищей, пуштун, дари и, глубоко засевшие в память, давящие на психику тяжелым моральным грузом, стиснутые в боевом порыве скулы, навеки застывший на смугло-шоколадном от загара лице осуждающий взор афганского подростка, увешанного, как новогодняя ёлка ребристыми ядовито-зелеными лимонками и, отдающими металлическим холодком, магазин-рожками, крепко сжимающего в предсмертных конвульсиях цевье советского «калаша». Слава не мог привыкнуть к этой мясорубке. Его тошнило. Выворачивало наизнанку. И без того замкнутый, он все больше и больше уходил в себя. Это как раз тот случай, когда основной Закон философии О единстве и борьбе противоположностей противопоставлял оголенную душу сурово-обнаженной действительности. Контузия на излете службы усугубила физическое и психическое состояние Вячеслава. Но с этим надо было жить…
…Вскоре из «дружественного» Афганистана вывели весь ограниченный контингент. Десять лет политики от коммунизма ассоциировали азиатский конфликт с выполнением непонятного и сложного для простых умов интернационального долга. Советская Армия недосчиталась 13 тысяч молодых солдат. Тысячи потеряли трудоспособность. Часть из них навсегда пересела в инвалидные коляски.

Невеста, жена и квинтэссенция бытия

После Афганского горнила испытаний «гражданка» показалась Вячеславу несколько иной, вызывающе-пресной. На глазах менялась страна. Изменился он сам: словно заново родился и будто 20 лет жизни как по мановению волшебной палочки махом обнулились. Квинтэссенция бытия показалась ему пустяковой и незначительной. Сущность дежурных взаимоотношений и бытовых явлений приобрели какой-то чуждый оттенок, сторонний порядок. Умиротворяла, успокаивала Славу только сохранившаяся островками девственная природа. Хорошую психологическую, необъяснимую встряску его мятежной душе устроила не забытая, а все больше и больше, сильнее и сильнее разгорающаяся необъятным пламенем и проникнутой страстью любовь к Вале Никифоровой. Полгода, с конфетно-букетным периодом, Николаев красиво ухаживал. Где только научился? И Валентина не устояла. «Без боя, — как Слава говорил, — сдала свои позиции». Свадьба была шумной. Национальной. Одновременно гуляли две деревни: Данилкино и Учейкино. Вскоре родились сын Алексей, дочь Марина. Летом Вячеслав работал на школьной пасеке, зимой – кочегаром. По возможности, подрабатывал: тесал срубы, валил лес. Валентина трудилась животноводом в колхозе «Ужара». Молодой семье выделили трехкомнатный щитовой дом. Не без помощи родственников отстроили баню, хлев, сенной сарай, веранду. По периметру пустили красивый добротный забор. Держали корову, овец, кур, гусей. Казалось, вот оно… счастье. Красивая, нежная жена, любящие дети. Кругом пьянящая до головокружения природа. Вячеслав наслаждался жизнью: с неиссякаемым благоволением воспитывал сына и дочь, удил рыбу, собирал грибы, под свист манка сзывал сохатых, устраивал охоту на мишку-шалуна, повадившегося на пасеку… Словом, жил на полную катушку. Но не долго, не долго длилось семейное счастье. Супруга нет-нет, да заикнется: «А не уехать ли нам в город?» При этих словах каждая клеточка Вячеслава выражала подспудно-внутренний протест. Он мягко возмущался, возражал и категорически отказывался менять постоянное место жительства. Постепенно на гладком зеркале совместной жизни появились первые трещинки. Они исподволь становились все глубже и глубже.
Однажды Вячеслав приехал с лесоповала. Голодный… Злой… Дом холодный, скотина не кормлена. На столе аккуратно сложенный пополам тетрадный лист. Каллиграфическим почерком выведено: «Я пошла на концерт. Может быть сегодня и не приду». От неожиданности в глазах резко потемнело. Сотни мурашек сверху вниз промчались по позвоночнику нервным потоком. За грудиной стало горячо и вдруг похолодело. Пол под ногами закачался. Непроизвольным движением руки Николаев оперся о стену. Она тоже шаталась, влево… вправо… Мобилизовав оставшиеся силы, собрав волю в кулак, он тяжело присел на диван. В голове молниеносно пронеслась вся жизнь: босоногое детство, школа, Афган и, как взрыв придорожного фугаса, — горькая действительность.

Последствия контузии и «пеньковый» галстук

— После развода Слава заметно сдал, — рассказывает его родная сестра Валентина Ямбашева. — Много курил, стал выпивать. Еще сильнее проявились последствия контузии, усилились головные боли, случались обмороки. Я, как могла, старалась помочь Славе, некоторое время жила у него, хлопотала по хозяйству. Удивлялась, вроде Славка прошел такую жестокую войну, участвовал не в одной бойне, попадал в чрезвычайно опасные переделки, а семейный разлад так основательно подкосил его, как неумелого седока на скачках безжалостно выбил из седла. — Валентина Афанасьевна глубоко вздохнула, ее глаза заблестели, наполнились влагой и горькая слеза, соскользнув с ресниц, быстро покатилась по щеке. — Да что говорить, любил он Валю… любил… А порой, бывало, Малыш тревожно залает на дом, жалобно заскулит, брат встрепенется, посмотрит виновато на родных и скажет: «Ну вот, мои дорогие, не только сон в руку, но и народная примета кстати… собака на избу лает — надевай пеньковый галстук… разрывается, стонет сердце, чует недоброе — недолго, недолго мне осталось». А в глазах слезная пелена, и выражение лица — растерянное, болезненное, и взгляд… страдальческий, как у побитого кутенка.
Но постепенно душевная боль утихала, рана затягивалась и рубцевалась. Сердечная заноза обволакивалась бытом и повседневными заботами. Сын и дочь не забывали отца. Часто навещали. Звонили. Делали подарки к праздникам. Он отвечал взаимностью. Казалось, чехарда нелепых упреков и чересполосица межличностных обид несколько отступили и стали принимать спокойные тона. Вновь проснулось мужское начало. У Вячеслава появилась Раисия. Скромная и покладистая женщина из деревни Чапейкино. Она работала дояркой на животноводческом комплексе и была для Николаева отдушиной, зеленым светом, его третьей точкой бренного отсчета.
Но все чаще и чаще давали о себе знать физические и психические травмы. Все чаще случались приступы. Долгими бессонными ночами Вячеслав прокручивал кинопленкой прожитые годы. Вставал, по-стариковски шаркая ногами, топтался по комнате, пытаясь утихомирить не дающие покоя, давящие, сжимающие словно металлическими обручами лоб, затылок, виски, головные боли. Затем долго в ранних сумерках рассматривал фотографии, боевые награды, перечитывал фронтовые письма, вспоминая маму, пахнущую молоком и ржаным хлебом, школьных друзей, погибших товарищей, паренька-афганца с застывшим взором и безвременно ушедшего в мир иной, супругу, которую, оказывается, по-прежнему любил, своих деток — милых и до мозга костей родных. И все же под утро тяжелый, краткосрочный сон одолевал прославленного воина-интернационалиста, но не давал полного отдыха, проявляясь днем внезапно навалившейся усталостью, разбитостью и накопившейся раздражительностью.

Приглашение от Президента Республики и вечная память
— Слава умер в нашем доме. Можно сказать, на моих руках, — в глубокой скорби, взвешивая каждое слово, произносит друг детства, фермер крестьянского хозяйства «Нур» (Поле) Алексей Андреевич Тимофеев. — Он был добрым, стеснительным и отчасти замкнутым. Слишком много держал в себе. Однажды Славка получил Приглашение от Президента Республики Марий Эл Леонида Игоревича Маркелова на встречу ветеранов Афганистана. Колебался, сомневался, советовался со мной: «Ехать?.. Не ехать?..» И… не поехал. Зря! Все было бы легче.
— Если бы не семейная драма, возможно, Славка бы жил! — грустно заключил Алексей и, мягко поставив локоть на стол, уперся кулаком в волевой подбородок.
Уже несколько лет нет с нами Вячеслава Афанасьевича Николаева. В учетной карточке, хранящейся в Волжском комиссариате, скупые строчки: умер, снят с учета 9 января 2003 года. В нынешнем — ему бы исполнилось 40 лет.
Старший сын Вячеслава Афанасьевича Алексей учится на тракториста в Петъяльском центре образования, дочь Марина — в 8 классе школы №2 г.Волжска. Они по праву с открытым лицом и поднятой головой могут гордиться своим папкой — отличным солдатом Вооруженных Сил Советского Союза, честно выполнившим свой воинский долг. И никто, никто не имеет права хоть в чем-то обвинить их мать и других родственников в столь драматичном исходе и печальном конце. Жизнь слишком сложна, вариативна и непредсказуема, а ее сослагательное наклонение часто грубо и безжалостно перечеркивают неведомые силы суровой реальности и неподвластной человеку действительности.

Р.S. Пока готовился материал, руководство Учейкинской школы решило открыть музей боевой Славы, где основное место займут китель, награды, личные вещи и фронтовые письма воина-афганца Вячеслава Николаева.

А.Климов.

Нравится
0

Не нравится
0

Обсудить на форуме

НАПИСАТЬ
КОММЕНТАРИЙ

КОММЕНТАРИИ

ЕЩЁ НА ТЕМУ: афган

В Волжске (Марий Эл) отметили годовщину вывода советских войск из Афганистана

Сегодня на митинге, посвященном 35-й годовщине завершения афганского конфликта, жители Волжска почтили память участников тех грозных событий. Среди выполнявших интернациональный долг немало волжан.

Ветераны Афганской войны г. Волжска и Волжского района (Марий Эл) отметили 34-ю годовщину вывода войск

15 февраля в парке Победы состоялся митинг, посвященный 34-й годовщине вывода Советских войск из Афганистана.

В Волжске (Марий Эл) легкоатлеты почтили память земляка И.Шестакова

Соревнования по бегу прошли на городском стадионе. Участники из Йошкар-Олы, Казани, Зеленодольска, Волжска и Волжского района бежали на разные дистанции. Среди них - военно-патриотические клубы.

О героях того и нашего времени...

…Нам, далеким от военной службы и никогда надолго не покидавшим родной край, не переносившихся судьбой в самое пекло боевых действий, сложно представить будни людей, живущих по законам воинского долга.
И еще труднее понять, почему именно они, «зеленые», наскоро обученные солдаты-срочники оказались в чужой стране, да еще в эпицентре военных передряг.

НОВОСТИ

Убийство в одном из дворов Йошкар-Олы: разыскивается подозреваемый

В Марий Эл вечером 26 декабря планируется перекрытие загородных трасс, в том числе Казанского тракта

С начала года в Марий Эл более 13 тыс водителей и пассажиров пренебрегли правилами применения ремней безопасности

ВЫБОР РЕДАКЦИИ

ОБЩЕСТВО

Компания "Интерколд" поздравляет с юбилеем известного знатока промышленного холода Николая Кирьянова

ПОЛИТИКА И ВЛАСТЬ

В Волжске (Марий Эл) официально объявлен конкурс на пост мэра города