«Олень» ловким движением кистей рук вложил в рот указательные пальцы и, глубоко вдохнув грудью разгоряченный июльский воздух, резко выдохнул. Испуганная пронзительным свистом, разномастная стая соседских голубей черно-белыми хлопьями взмыла в голубое небо. Оценив обстановку, «гривуны» и «тиграши» сделали круг над голубятней и, встав на крыло, помчались в сторону Шанхайской горы, не боясь плавно кружащей над Волгой острокрылой, сияющей белой, с землистой пестринкой грудью, хищной скопы, задиристых ворон и галок, порой снующих серыми тучами над городом.

Деревня Польки являлась родоначальницей, основой Лопатинского поселка, который в ноябре 1940 года переименовали в город Волжск. Пацаны «древних» улиц Прохорова, Коммунаров считали себя хозяевами в нем, и когда «марбумовские» или «целинские» оспаривали эту прописную истину, возникали драки: с синяками, ушибами, а иногда и с кровью. Володя Оленев жил в доме №9 по ул.Коммунаров и, естественно, был в единой боевой связке городских старожилов. Чем старше становились ребята, тем опаснее были драки, порой походившие на битвы: под воинственные кличи, стенка на стенку. Не всегда все заканчивалось ушибами и легкими ранами. Доходило и до умышленных увечий. Отдельные, особо опасные, агрессивные подростки и юноши после решения судов оказывались в колониях и тюрьмах.

Именно в такой неблагополучной среде рос безотцовщина, Вовка Оленев, в будущем — председатель Гостелерадио «Марий Эл». Нет, нельзя сказать, что в нем сидел задира и хулиган. Как раз наоборот. С детских лет Володя являлся «флагштоком» ребятни Коммуны. Учился на отлично. Заводила и выдумщик. Его мама, Анна Никитична Демкина, уроженка Смоленщины, работала заведующей аптекой. Она закончила Одесский медицинский институт (по тем временам — шикарнейшее образование). Воспитывала сына честным, добрым и порядочным. Анна Никитична могла бы устроить личную жизнь, но не захотела. Всю себя отдавала сыну и дочери; до кончиков ногтей, до корешков каштановых волос, до слезно-горького остатка.

Осенью 1951 года муж, Иван Георгиевич, слесарь хлебозавода, тяжело заболел. Тогда, в начале пятидесятых, злополучный абсцесс легкого не смогли вылечить даже прославленные казанские светила. Оленева-старшего схоронили холодным январским днем 1952 года. Володе вскоре стукнуло 5 лет, в июне — родилась сестричка Леночка. Анна донашивала ее в глубоком горе. На судьбу не жаловалась, поскольку слыла сильной и уверенной женщиной, так сказать, хозяйкой своего положения (в декабре минувшего года Анне Никитичне исполнилось 90 лет. Живет в доме №15 по ул. Дружбы. В полном уме и здравии. Правда, практически, потеряла зрение. Сын часто навещает маму. Дневной и ночной дозор несет его племянница, то есть мамина внучка).

Володя никогда не позволял себе подвести маму и сызмальства был на высоте. Помогал воспитывать сестренку. Выращивали с мамой такие помидоры, что завидовала вся округа: бархатное, мясистое «Бычье сердце», в две ладони — тянуло на полкило, а то и больше. Чтобы отвлечь более хулиганистых друзей от неблаговидных поступков, организовывал всевозможные игры. Однажды сколотили теннисный стол и устроили соревнования: улица на улицу. Азарт и адреналин — покруче рулетки девяностых. А когда Оленевы одними из первых купили ленинградский телевизор «Знамя», уже с достаточно большим экраном, дом №9 по ул.Коммунаров стал мини-кинотеатром. Мальчишки и девчонки гурьбой валили смотреть подряд все фильмы и передачи. Безусловно, и без того клевого пацана, кареглазого «Оленя», уважали еще больше.

Володя ходил в семилетнюю школу №2. Она стояла вдоль дороги по правую сторону за нынешними магазинами «Русич» и «Эльдорадо». Деревянное, построенное до войны двухэтажное здание обветшало. Половицы, выскобленные косарем, повсеместно расползались, вырванная местами пакля обнажала свищи межбревенчатого пространства, через которые быстро выдувалось тепло металлических печек-голландок (в семидесятых — ее снесли).

С учителями у способного мальчика складывались особые отношения. Видимо, генетически, от родителей Володя унаследовал все самое наилучшее. Учился легко, почти шутя; коммуникабельный, последовательный и сдержанный. И учителя это оценили. Впервые за всю историю школы, круглого отличника и заводилу избирают председателем Совета дружины имени Вали Котика не в седьмом, как полагалось, а в шестом классе.

В 1961 году Оленев переходит в восьмой класс школы №4. Одиннадцатилетка находилась на «Древе», напротив магазина «Маяк» (сейчас в этом здании вспомогательная школа). Класс — сборный. Год ушел на притирку. К девятому все устаканилось. И вновь общественная работа нашего героя не осталась незамеченной. Володю избирают секретарем школьной комсомольской организации, что в дальнейшем определило выбор профессии. В старших классах он стал еще более ответственным и обстоятельным. Его высокую худосочно-угловатую фигуру можно было видеть везде: в читальном зале, на предметной городской олимпиаде, на сборе металлолома, на пикничке у Волги. Серьезно увлекался баскетболом. При росте 184 сантиметра являлся в команде центровым. Защищал честь города на республиканских соревнованиях. Занимался с отстающими учениками. Рашид Насыбуллин до сих пор ему благодарен. Он рос в татарской семье. Плохо писал на русском. Володя не считал зазорным по нескольку раз объяснять товарищу азы и сложности языка. Терпеливо возвращался к старому, разжевывал новое. В дальнейшем Рашид закончил Ленинградскую лесотехническую академию. Работал на Марбумкомбинате начальником цеха, главным механиком. Недавно вышел на пенсию. Рашид Харисович — один из многих ребят с Коммуны, кто не «сбился с пути».

Однажды в школе-интернате поселка Семеновка, что под Йошкар-Олой, проходил республиканский семинар секретарей комсомольских организаций. К Оленеву подошла интересная и весьма разговорчивая женщина. Представилась журналистом «Молодого коммуниста».
— Володя, сможешь написать в газету о своих впечатлениях?
— Не знаю, — ответил девятиклассник.
— А ты попробуй, — и в трех словах объяснила, что от него требуется.
— Материал опубликовали в малоизмененном виде, — вспоминает Владимир Иванович. — Если честно, мне понравилось и в какой-то степени — очень поразило. Два-три раза в месяц я стал в молодежку посылать статьи. Сразу понял: писать сложно, а хорошо писать еще сложнее. Порой мои вечера проходили в творческих муках, но я не сдавался, не делал поблажек, заставляя себя работать и работать. В десятом окончательно понял — хочу заниматься журналистикой. И с поднятым забралом объявил об этом маме. Она женщина мудрая. Внимательно посмотрела. До сих пор ощущаю на себе ее проницательный взгляд. «Сынок, — говорит, — журналистика — профессия интересная, но трудная. И пойми, Володя, в ней очень много намешано политики. Не всегда придется писать то, что хочется. Подумай хорошенько. Это очень серьезный выбор.»

Я тогда уперся, как дикий гусак. Сейчас, задним умом, понимаю, что имела в виду мама. Тем более тогда, в 64-м, когда до октябрьского снятия тогдашнего партийного лидера Хрущева оставалось несколько месяцев. За 10 лет правления Никита Сергеевич наделал много дел. Были, конечно, и некоторые положительные моменты, и значительные перегибы. Мы не знали всей правды, а позади уже остались ХХ съезд КПСС, развенчавший культ личности «вождя народов» и забивший последний гвоздь в гроб Сталина, Карибский кризис, едва не переросший в ядерную войну СССР и США, и, конечно, загубленное «окукурузенное» сельское хозяйство. После «хрущевской оттепели» много воды утекло. И я бы не сказал, что многое делал вопреки своей совести.

Согласен, некоторые вещи были не по душе. Но не следует забывать, что мы жили в советское время. Партийная печать имела свою специфику. Я являлся активистом: пионером, комсомольцем, коммунистом в конце концов. Верил в партию, в свои выстраданные, отчасти выпестованные убеждения. Бесспорно, журналистика, трудная, сложная и опасная профессия. О гласности можно говорить на каждом углу.

Тем не менее журналисту быть свободным на сто процентов невозможно. Если даже ты в одном лице и газета, и учредитель, и издатель, в тебе всегда сидит «внутренний редактор». И ты невольно задумываешься: не сделаешь ли данной информацией больно отдельному человеку, не возбудишь ли тем или иным высказыванием массовую неприязнь, национальную рознь, не усугубишь ли положение дел в отдельном районе, городе, регионе, стране, мире?
Я был молод, полон сил, надежд и дерзаний. Шел на «золотую» медаль. Но на выпускном сочинении сделал единственную, не поддающуюся логике, ошибку. Слово «баклуши» написал через «ы». Из-за глупого ляпсуса закончил школу с «серебряной» медалью.

Куда поступать? Этот вопрос мучил Оленева весь последний год. В Казанский государственный университет или главный вуз страны — МГУ? Все-таки в 17 лет задел неплохой: школьное «серебро», два года практики в республиканской «молодежке». На зарождающиеся амбиции начинающего корреспондента чуть было не поставило крест Министерство просвещения СССР. Согласно его постановлению, на очный факультет журналистики принимались документы у абитуриентов, имеющих двухгодичный производственный стаж.

— Я очень расстроился, запаниковал и сник, — говорит Владимир Иванович. — Уже подумывал пойти работать помощником сеточника на Марбум. Но мою жизнь круто изменила редактор газеты «Волжская правда» Галина Владимировна Иванова. Поскольку она, как выяснилось, следила за моими публикациями в «МК» и знала, что может юноша в 18 лет, не побоялась взять меня в штат, хотя и на самую низкую должность, — помощником корректора. В данном случае можно было поступать на заочное отделение журфака не имея стажа. И мне опять повезло. К маминой подруге из Москвы на пару недель приехала знакомая. Произошел просто счастливый случай.

— Володя, хочешь учиться в МГУ? — несколько удивилась столичная дама. — Нюся, вот ключи от моей комнаты в коммуналке. Она в распоряжении абитуриента.

Эмма Львовна загадочно-вопросительно посмотрела на юношу и пожелала «ни пуха ни пера».
Медаль давала некоторые привилегии. Достаточно сдать профилирующий предмет на «отлично» и абитуриент автоматически становился первокурсником. Экзамены — сочинение, русский и литература (устно) волжанин сдает на «5». Но… после довольно долгой паузы ему вынесли экзаменационный лист с перечеркнутыми пятерками и аккуратной надписью справа от четверок: «исправленному верить». Сначала он обиделся и расстроился. Но это продолжалось недолго. Взял себя в руки, купил несколько пачек пельменей и закрылся в своем коммунальном «люксе», чтобы подготовиться к двум оставшимся экзаменам — по истории и иностранному языку. Сдав их на пятерки и набрав нужные баллы, Оленев становится полноправным студентом Московского университета.

В «Волжской правде» через несколько месяцев Оленева переводят в творческую группу. На практике ему приходилось тяжело. Газету выпускали три раза в неделю. Гонка строк, месячные, квартальные планы, премудрости и нюансы в отделах сельского хозяйства, промышленности, партийной жизни для восемнадцатилетнего юноши не казались простыми и легко выполнимыми. Но рядом работали профессионалы.

Он учился у них, впитывая каждое слово, осмысливая каждую строчку. Коллектив был сильный и мобильный: Гусман Сайфутдинов, Альянс Сабиров, Владимир Шилов, Геннадий Калинкин, позднее — Нина Моргунова, Ирина Лаврентьева. Поскольку у Володи получались хорошие материалы на темы морали, главред освободила его от норм строк. Требовалась лишь одна душещипательная статья в субботний номер. Например, когда зверски убили студента техникума, «бэкэдэшника» Леву Орлова — позднее его именем названа городская улица — Володя написал очень большой очерк, опубликованный в «МК» и имевший в республике большой резонанс. Он дружил с Орловым, знал всех членов боевой комсомольской дружины, лично хоронил Леву, присутствовал на заседании Верховного Суда. Известная писательница Зинаида Каткова на основе очерка написала пьесу, которая шла в театре.

Вообще, Галина Иванова, по советским меркам особенно, являлась исключительным, нестандартным, многогранным, эксклюзивным редактором. Умная, красивая женщина, член бюро горкома партии, она была на короткой ноге с обкомовским начальством. Могла запросто сесть за руль «уазика» и махнуть с корреспондентами в деревню. Намотавшись по колхозным и совхозным полям, уходила на время от административной работы и выдавала прекрасный материал, что, бесспорно, являлось примером для подчиненных. На планерках могла в хвост и в гриву отругать провинившегося сотрудника, но если кто-то «наезжал» на журналистов, она как тигрица, защищая своих тигрят, бросалась на оппонентов, независимо от их положения и ранга. Однажды, в разгар одного из конфликтов, пришлось вызывать собственного корреспондента центральной «Правды».

В советские времена эта газета в стране являлась главной и направляющей. Как «Правда» скажет — так тому и быть. «Разборки» в горкоме тянулись долго. Но Москва поддержала «Волжскую правду», раздав всем сестрам по серьгам. Оленев рос элитным зернышком в благодатной почве творческой среды, мужал, набирался опыта. Вечерами «долбил» русскую и зарубежную литературу, русский язык, жанры, теорию и практику советской журналистики. Учился на «4» и «5». Чем старше становился, тем легче давалась учеба.

Оленевы и Карюкины дружили семьями. После смерти мужа Анна Никитична не замкнулась в себе, не прервала товарищеских отношений: вместе встречали праздники, отмечали дни рождения. Борис Евгеньевич являлся заместителем директора по снабжению Марийского целлюлозно-бумажного комбината. Его супруга, Тамара Сергеевна, лаборант-биохимк горбольницы. Они жили на Советской, напротив старого парка. У них росла умная, весьма симпатичная дочка — Танечка, особого типа красоты и темперамента. Училась в школе №1. На два года моложе Володи. Перед ее выпускным матери сердечно перемолвились между собой, загадочно перемигнувшись, заплели виньеточными стежками интрижку и ненавязчиво предложили Володе поздравить Таню с окончанием школы.

— Я без задней мысли купил у соседа-цветовода роскошный букет и собрался на выпускной бал. Неожиданно грянул гром. Как из ведра хлынул ливень, — вспоминает Владимир Иванович. — Через час гроза уходила на восток в сторону Казани. Проливной дождь сменился редкой капелью. На западе появилось кроваво-красное июльское солнце. В роскошном белом платье, отороченном белыми кружевами, на высоченных туфлях белого цвета Таня казалась божественной. Она обрадовалась моему приходу. На ее лице блеснула лучезарная улыбка, обнажив белые красивые зубы. Тихая, пахнущая озоном теплая ночь навсегда осталась в моей памяти.

Тогда, на берегу предрассветной Волги состоялась по сути дела всего вторая наша длительная встреча, прошедшая в разговорах о школе, о литературе с чтением любимых стихов, о будущем… Честно сказать, о поцелуях и о чем-то подобном даже мыслей не было. Но, видимо, какие-то чувства и нечто такое, что потом можно будет назвать первой любовью эта романтичная июльская ночь в наши сердца заложила.

— Пурпурный рассвет, — продолжает Владимир Иванович, — стал точкой отсчета нашей пятилетней дружбы. Говорят, браки свершаются на небесах. И мы — не исключение. Сначала нас судьба разъединила. Таня поступила на филологический факультет Казанского университета. Я два года мечтал перевестись на очное отделение в Москву, но в 67-м году меня переманили в «Молодой коммунист». Работал заведующим отделом, жил в обкомовском общежитии и вопрос о переводе отпал сам собой.

Почему? Окончательно понял: журналистика — такая профессия, которой нельзя научить в университете. Да, можно получить обширные фундаментальные знания, освоить теорию, но подлинные профессиональные знания и опыт ты приобретаешь на практике, непосредственно работая в газете. И дело пойдет только в том случае, если у тебя от природы есть литературные способности и чувство слова. Да и в начале семидесятых провинциалу устроиться в Москве, зацепиться за работу по специальности было очень и очень трудно. И я успокоился. Судьба сводница-разлучница вновь повернулась ко мне лицом.

В 1968 году отца Тани вызывают в областной комитет партии и дают поручение: в тандеме с начальником Волжского строительного управления Тофиком Ханларовичем Аслановым организовать в Йошкар-Оле республиканскую строительную организацию — трест «Марпромстрой». Своему «тестю в перспективе» я помогал рисовать печать будущего предприятия. Появились, так сказать, первые ростки семейного подряда. Таня очень хорошо училась, но, некоторое время помыкавшись одна в Казани, решилась на ответственный шаг — перевелась из КГУ на филфак МГПИ. В год окончания вузов, по тем временам не модной пятилетней дружбе пришел конец, и мы поженились. Первое время жили у родителей.

Татьяна Оленева преподавала в школе недолго. Через годик вернулась в родную альма-матер. Сначала работала ассистентом на кафедре русского языка, а через некоторое время возглавила ее. Сейчас она кандидат филологических наук, профессор. У Владимира Ивановича карьера сложилась также далеко непрозаично. Назовем ее общественно-политической с журналистским уклоном. Будучи корреспондентом «МК», он являлся членом бюро Йошкар-Олинского горкома комсомола. Осенью 71-го его избирают вторым секретарем, а через год — первым. Работа нравилась. Все у него получалось и спорилось. В мае 72-го родилась дочь Марина. А в ноябре 73-го Оленева в возрасте 26 лет призывают в армию. Начал службу в Куйбышеве (ныне — Самара) рядовым радиорелейной станции в полку связи при командующем Приволжским военным округом. Задача — обеспечение устойчивой связи с Ген-штабом в любое время из любой точки. В роте к бывшему первому секретарю относились уважительно.
— Старше меня — только старшина, — говорит Владимир Иванович. — Даже командир моложе. В «мобильном» подразделении долго не задержался. Видимо, учитывая мое прошлое, через пару месяцев переводят в помощники начальника политотдела штаба округа. Вновь занимался комсомольской работой. В казарму приходил только ночевать.

Дослужить положенный год Владимиру не дали. После звонка из Йошкар-Олы в политотдел штаба его мобилизуют почти на месяц раньше. В Москву уезжал второй секретарь Марийского обкома комсомола Владислав Зотин (в дальнейшем Владислав Максимович являлся первым секретарем Волжского ГК КПСС, председателем Президиума Верховного Совета Марийской АССР, первым президентом Республики Марий Эл). Обком сработал оперативно. На октябрьском пленуме Оленева избирают вторым секретарем, а в сентябре 77-го республиканского лидера молодежи Юрия Ивановича Ерофеева, направляют на учебу в Москву и Владимир Оленев становится первым секретарем Марийского обкома ВЛКСМ. Засидеться в «девках» волжанину не дали. В марте 79-го его вызывает в «Серый дом» (теперь уже «Белый») суровый и требовательный первый секретарь обкома партии Виктор Никонов (позднее Виктор Петрович станет министром сельского хозяйства РСФСР, секретарем ЦК КПСС, членом Политбюро. В советские времена это должности элиты руководства СССР, так сказать, самый «верх» политкарьеры). Грузноватый, умеющий пользоваться властью и знающий чего хочет от жизни, Никонов, по сути, был очень добрым человеком. Он привстал из-за стола. Крепко пожал руку и совсем по-отечески, спокойным, уравновешенным голосом произнес: «Владимир Иванович, я слежу за твоим политическим ростом. Работой твоей доволен. Ты уже давно вырос из юношеских штанишек. Большому кораблю — большое плавание. Есть мнение направить тебя на должность первого секретаря Ленинского райкома партии».

— Тогда я являлся самым молодым «персеком» республики, — вспоминает Владимир Иванович. — Мне исполнился 31 год. Я был полон надежд и мечтаний, безоговорочно верил в светлое будущее и всеобщий коммунизм. В 1982-м году появилась возможность учиться в Академии общественных наук при ЦК КПСС (одно из престижнейших архиважных заведений, сродни военной академии генштаба, но готовящее будущих генералов политики). И я с радостью согласился ехать в Москву. Три года учился в аспирантуре. Защитил диссертацию. Стал кандидатом философских наук. И все-таки, в комсомоле, в партии я считал свою работу общественной и исподволь стремился профессионально заниматься журналистикой. И Бог услышал меня. Нет, я не могу сказать, что верил в него. Я и сейчас считаю себя атеистом. Но события счастливым образом повернулись в лучшую для меня сторону.
После академии я полгода отсиделся в резерве и в январе 1986-го мне предложили должность председателя Гостелерадио Марийской АССР. Я с удовольствием дал добро и вернулся на «круги своя». Комсомольско-партийный зигзаг закончился.

Безусловно, предыдущий общественно-политический опыт очень пригодился Владимиру Ивановичу. Поначалу было очень трудно. Поскольку являлся газетчиком, в срочном порядке пришлось осваивать теле-, радиоспецифику, кухня которых достаточно сложна, технология и производство нестандартны. Приходилось часто выезжать на съемки, часами просиживать в монтажной.

— Я сразу же вспомнил волжские уроки Галины Владимировны и рекомендации главного редактора «Марийской правды» Вадима Николаевича Карташова, — объясняет Владимир Иванович. — Они акцентировали внимание на том, что секрет руководителя творческого коллектива заключается в умении брать на себя функции играющего тренера. Если сам не занимаешься творчеством, очень трудно руководить творцами. Поэтому на протяжении многих лет наряду с административной работой я старался выходить в эфир со своим циклом передач.

Конечно же, телезрители республики помнят интересную передачу Владимира Оленева «Поздний гость». Московское руководство оценило профессионализм автора. Владимир Иванович стал лауреатом премии Союза журналистов России. Он встречался в Белокаменной со своим бывшим шефом, Виктором Петровичем Никоновым. Интервьюировал американскую солистку «Метрополитен-опера» Гонсалес, Главу правительства России Егора Тимуровича Гайдара, выдающегося поэта Андрея Вознесенского и других.

— И все-таки, — продолжает разговор Оленев, — руководить компанией пришлось в очень тяжелое время. В данном кресле, — он провел рукой по высокой старомодно-деревянной спинке, — более двадцати лет. Говорят на этой должности «столько не живут» (улыбается). Видите, везде мебель восьмидесятых. Ничего не менял. Это не главное. Но политические события союзного, российского, местного масштабов не раз сотрясали этот кабинет.

Владимир Иванович уперся ладонью в краешек видавшего виды стола, скрипнул почти антикварным креслом. И, глядя в никуда, задумался. Высокий лоб разрезали отчетливые продольные морщины, а светлые брови непроизвольно вздернулись ассиметричными домиками. Он глубоко вздохнул и тихим грудным голосом произнес:
— Очень тяжелым был август 91-го. В первые часы путча мы находились в состоянии некоторой растерянности. Потом оценили обстановку, сгруппировались. Поскольку являлись государственным средством массовой информации, выбрали среднюю линию и не шарахались из стороны в сторону. Давали и воззвания исполняющего обязанности Президента СССР Геннадия Янаева, возглавлявшего Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), и Указы Президента России Бориса Ельцина, которые мы получали по телетайпу из Всероссийской ГТРК (наш телетайп, в отличие от правительственного, почему-то не был «отрезан» от Москвы). Именно центристская позиция, следование в дальнейшем политической, если хотите, житейской мудрости, помогали нам принимать правильные решения и, тем самым, выжить. И главное, в период политических, экономических пертурбаций мы смогли сохранить коллектив. Конечно, в последующие годы статус компании неоднократно менялся.

Мы вошли в состав ВГТРК и стали дочерним предприятием. Потом создали Единый производственно-технологический комплекс, так называемый ЕПТК. Порой, шутили: «Теперь, мол, нас «епытыкнули». Постепенно холдинг менял формат вещания. Нас привязали, впрочем, как и все субъекты России, к новостным программам. Мы стали как бы приложением к федеральным «Вестям». Проиграли в тематике. Уменьшилось число национальных передач. Пришлось сокращаться. Из 250 сотрудников осталось 150. Правда, укрепили материальную базу. Полным ходом идет ремонт. В этом году запустили вторую цифровую студию (в стране планируется полностью перейти на «цифру» к 2015 году). Для этого надо поменять спутники, передатчики, линии связи и, естественно, телевизоры в домах. В настоящее время финансовые, экономические, политические бури миновали. Даже несмотря на нынешний кризис, мы крепко стоим на ногах и нам есть что сказать и показать.

С детства общественная работа всегда сама находила Владимира. И в Йошкар-Оле, будучи руководителем Гостелерадио, на протяжении 20 лет являлся председателем Союза журналистов Республики Марий Эл. В суровые времена смены властей тоже приходилось не сладко. Урегулирование политических страстей, всевозможные суды, экономические, межличностные разборки отнимали много сил и энергии. Тем не менее Владимир Иванович всегда достойно выходил из щекотливых и порой, казалось, безвыходных ситуаций. Недавно Оленев попросил освободить его от общественной работы. На прошедшей в марте конференции журналисты республики, скрепя сердца, удовлетворили его просьбу, избрали нового руководителя регионального отделения.
А семь лет назад в жизни Владимира Ивановича произошел очередной, очень важный виток. Его уговорили читать лекции в Марийском государственном университете. Нет, не на журфаке, а на факультете международных отношений, где готовят переводчиков, менеджеров по экономике, документоведов и специалистов по связям с общественностью. Учился вместе со студентами.

— Пиаром невозможно заниматься, не зная основ журналистики, — рассказывает Владимир Иванович. — На Западе это отдельная и очень серьезная наука. К сожалению, в СССР да и в постперестроечной России многое перепуталось, много было заблуждений, переходящих в черные технологии. В новой России — это перспективная профессия. Поскольку Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) является нашим учебно-методическим центром, вводятся новые Болонские программы. Мы переходим на Европейскую систему с обязательным знанием в совершенстве английского языка и второго на выбор: немецкого, французского, финского. Отучился четыре года — бакалавр. Хочешь — иди работай. Проучился еще два — магистр. И требования очень высокие. К сожалению, в нашей республике конкуренция в экономике не на столь высоком уровне, чтобы активно включать пиар-технологии. Многие бизнесмены, руководители частных предприятий не всегда понимают, что пиар — дело серьезное. Уже прошло три выпуска. Наши ученики по окончании вуза, как правило, устраиваются пресс-секретарями.

Но более широкое поле деятельности — конечно же, в Москве. В прошлом году в столицу уехали восемь выпускников. Преимущество факультета в том, что спрос на «светлые головы» повсеместно-российский. И чем ближе к мегаполису, тем выше вероятность успешно реализоваться как профессионалу. Работа очень нравится: не позволяет застывать мозгам, постоянно набираюсь энергетики у молодых. Сейчас по совместительству заведую кафедрой международных отношений и связей с общественностью. Недавно через ВАК получил звание доцента. Словом, первый доцент МарГУ по вышеназванной кафедре (улыбается).

В личной жизни у Владимира Ивановича ничего феерического не происходит. Вырастили дочь. Марина закончила филологический факультет педагогического института. ДНК родителей, безусловно, сыграла свою роль. Работала в нескольких местах, но журналистские качества все же проявились. В настоящее время трудится в телерадиокомпании. Была ведущей. Регулярно выходила в эфир. Получила второе высшее образование. Училась в Москве на продюсера телевизионных программ. Сейчас заведует коммерческим отделом. На досуге Владимир Иванович любит полистать газеты, почитать журналы. По телевизору смотрит только новостные программы, канал «Спорт». Почему? «За день на работе столько всего насмотришься, — с иронией замечает Оленев, — дома никакого желания». Он неприхотлив в быту. Всеяден: всякая погудка — к хлебу годна. Профессорский «украинский» борщ, хотя жена и не хохлушка, обожает больше всего. Летом с супругой любят сходить по грибы и ягоды, попутешествовать.

— Правда путешествия сейчас не дальние, — объясняет Владимир Иванович. — Последний раз отдыхали почти десять лет назад в Крыму, в Евпатории. Сейчас боимся уезжать надолго. Маме — 90 лет, теще — 83. Так что «не нужен нам берег турецкий».
— Не поверите, — Оленев широко улыбнулся и, как бы насмехаясь над самим собой, с подковыркой выпалил:
— Я стал фанатичным дачником… До мозга костей… Раньше никогда не понимал родителей, стремящихся за город. А теперь понимаю, видимо, старею (усмешка вновь раздвинула его лицо). И еще, с годами более обостренно начинаешь осознавать всю прелесть семейных отношений, еще больше их ценить, если хотите, лелеять. Впрочем, две истины всегда важны для человека: любовь близких и любимая работа. Мы часто с женой отдыхали в санатории «Лесная сказка», — оживленно продолжает Владимир Иванович. — Рядом с ним много дач. Однажды друзья купили там домик, а потом уговорили и нас. Сначала сомневался.

Но теперь семь лет — заядлый «огородник». Дом кирпичный, добротный. Озеро — прелесть. Почва, конечно, песчаная. Где были грядки — теперь цветы, где картошка — английский газон. Каждый дачный сезон что-нибудь делаем. Нынче поменяли теплицу. Есть встроенная в дом сауна. Но нас не устраивает. Хотим поставить баньку, русскую… Сам себе удивляюсь: как плохой ученик — жду не дождусь лета. С покупкой дома пошла цепная реакция. До него же надо добираться. А рулить-то я не умею. Меня, кхэ, кхэ, как-то всю жизнь возили. А что делать, до «Сказки» 30 кэ-мэ в один конец. Нанял инструктора, засел за учебники. Добросовестно изучил правила дорожного движения, вождения. Прошел все «круги ада». Получив долгожданные водительские права, купил сначала подержанный «Фольксваген». Сейчас, правда, езжу на новом «Мицубиси». Езжу осторожненько… Вроде получается… Постепенно становлюсь заправским автолюбителем.

PS. Завершая очерк, поневоле, дорогие волжане, проникаешься уважением к земляку, который 20 лет ходил по нашим родным улочкам, учился в наших школах, хулиганил и дрался в наших дворах и волею судеб сохранил себя для больших дел, став знаковой фигурой в столице республики. Ему, заслуженному журналисту РМЭ, лауреату премии России, кандидату философских наук, доценту, заведующему кафедрой международных отношений и связей с общественностью чуть-чуть за 60. Он полон сил, энергии и творческих замыслов.
Владимир Иванович, Вы очень обаятельный, замечательный человек, необычайно доброй и щедрой души. Здоровья Вам, счастья, дальнейших успехов и… просто — большой-большой дружеский привет от всех волжан, особенно — от пацанов с Коммуны.

А.КЛИМОВ.
Фото: Владимир Оленев

Нравится
+2

Не нравится
0